"Воспитание детей - это хождение по минному полю"
Красноярского священника Виктора ТЕПЛИЦКОГО, иерея Никольского храма, что расположен на старом кладбище в Николаевке, прихожане любят. И отзываются как о пастыре добром, интеллигентном, не по возрасту мудром. Согласитесь, это капитал, который весомей всяких денег и титулов. Отцу Виктору всего 35, но к нему за советом и утешением едет православный люд со всего города. Впрочем, сам священник, человек скромный, не считает себя выдающимся врачевателем душ. Он просто честно, в меру своих сил, служит Богу и людям. А еще успевает заниматься литературным творчеством: пишет светлые, душевные стихи – уже вышли две книжки. Есть сборник рассказов, есть пьеса, которую поставили даже в Португалии. Лауреат астафьевской премии.
Сегодня с отцом Виктором мы разговариваем не только как со священником, но и как с отцом семейства: у него трое детей, любимая жена Татьяна. Крепкая православная семья, о каких раньше только в книжках писали…
- Отец Виктор, поделитесь, пожалуйста, самыми яркими впечатлениями детства.
- Я был городским ребенком, но из детства больше всего, как ни странно, запомнилась деревня, куда уезжал к бабушке на лето. Обыкновенная сибирская деревня с бревенчатыми избами, коровами, огородами, высоким косогором над речкой. Именно там меня впервые посетило чувство Родины. Выходил на этот косогор – и такие открывались необъятные просторы, такие дали, что хотелось думать о чем-то возвышенном. Тогда и почувствовал со всей силой и восторгом, что живу в России…
- Наверное, вы родились в верующей семье, и на ваше решение стать священником повлияли родители?
- Не угадали. Родился я в семье хоть и не воинственных, но атеистов. О Боге у нас не говорили. Слова «Христос воскрес» впервые услышал от бабушки на Пасху, и стал допрашивать ее: кто такой Христос, что значит воскрес?.. Отец мой – инженер-конструктор, мать – банковский работник. К Богу пришел сам, уже в сознательном возрасте, после армии, я и крестился-то в 22 года. Но основы духовности, нравственное начало, конечно, заложили родители. Отец – заядлый книжник - привил любовь к книгам и мне. Мы жили в маленькой комнате в старом деревянном доме. Теснота. Печка, стол, шкаф, кровать. И с четырех сторон – книги, книги… Деваться было некуда. Читал запоем. Отец только успевал подсовывал нужную литературу: русская и мировая классика, альбомы по искусству, которые я очень любил рассматривать. Собрание сочинений Диккенса почему-то запомнилось… Мать скажет что-то по дому сделать, приходит, а у меня и конь не валялся, сижу, читаю. В качестве наказания на какое-то время не разрешали читать.
- Что, и ремешка отец не поддавал?
- Как сказано в Евангелии, «жалеющий для сына розги, его ненавидит». Бывало. Но очень редко и только за серьезные проступки – за вранье, например. В основном отец «наказывал» меня такими длинными и суровыми нравоучениями, что сидишь и думаешь: «Уж лучше бы всыпал…» У нас в семье было принято беседовать с детьми как с равными (у меня есть еще младший брат – диджей, между прочим), а не приказывать им. Объяснять, что такое хорошо и что такое плохо. Как-то получил в школе двойку и исправил ее в дневнике на тройку. Родители заметили. Заставили пойти к учительнице и показать ей свои «художества». До сих помню, как было стыдно…
Отец мой был романтиком. И в меня заложил эти камешки, благодаря которым я и стихи потом начал писать. Природу любил, тайгу. Брал с собой на охоту, рыбалку. Делал из меня мужчину, воспитывал характер. Уходили в лес на два-три дня, где он учил и по зайцам стрелять, и костер разжигать с одной спички. Спортом заставил заниматься. Я вставал в шесть утра и, прежде чем пойти в школу, бегал на коньках. Ходил в хоккейную секцию. Сам придумал таскать 3-килограммовую гантелю в портфеле, чтоб силу развивать. А отец, в очередной раз пришивая к нему ручку, удивлялся, чего это она так часто отрывается… Тогда очень популярными людьми были космонавты, которых подростки боготворили. Высказывание одного из них папа вывел на листочке четким чертежным шрифтом и повесил над моим столом: «Все победы начинаются с победы над самим собой». Оно всегда у меня было перед глазами и очень в жизни помогло. И хоть я никогда не отличался выдающимися атлетическими данными, но к армии уже выполнял все нормативы на турнике, позже занимался восточными единоборствами, кикбоксингом. Папа сумел внушить, что в здоровом теле здоровый дух.
- Вы знаете, батюшка, мне кажется, что во времена нашего с вами босоногого детства воспитывать отроков было как-то легче, у них было меньше соблазнов, от которых сейчас только успевай ребенка ограждать…
- Да, не было компьютеров, интернета, сотовых телефонов. И того сумасшедшего потока информации, который захлестывает сегодняшних подростков. Мы были дети улицы – носились целыми днями с мячами и палками по дворам и гаражам. А нынче один телевизор с его мутным потоком дряни чего стоит!
- А Вы своих детей от этого как спасаете? Они в церковь ходят?
- Конечно. Все-таки папа у них священник. Но, разумеется, не из-под палки. Тут никакого принуждения. Если родители воцерковленные – то и дети к Богу потянутся. У нас как в семье? Говоришь ребенку: сегодня ты плохо себя вел, значит в церковь не пойдешь… Переживают.
Когда ребенок приходит в этот мир, в него уже характер заложен. У меня их трое, и я вижу, что все они разные. Старшему, Сереже, 12 лет, ему труднее прививается вера. Он к технике тянется, к компьютеру, на гитаре играет, стихи сочинять пытается. Любит каверзные вопросы задавать: «Кто Бога сотворил?»
- И как выкручиватесь?
- Беседую, объясняю, мы с ним такие споры ведем, так упираемся, что вы!.. Но он любит помогать мне на службе, стихарь надевает, сразу таким важным становится… Средний, Леша, книги читает. Самоуглубленный, серьезный, цельный человечек, он уже по-настоящему верит. Серафима, самая маленькая, тоже любит ходить в храм. К каждому из детей нужен свой подход. Вообще задача родителей – посеять доброе семя, поливать его и ждать всходов. Но тут как и у земледельца – сеешь хорошие семена, над ними трудишься, а сорняки сами растут. Хотя ты их не сеял.
- Вот-вот. Дома мы еще можем создать ребенку идеальную среду, оградить его от дурных влияний. Но потом он идет в школу, на улицу, где другой, жестокий мир. И там, посеянное нами, злые люди могут и прополоть и окучить. Как быть?
- Тут, я думаю, надо уповать только на помощь свыше. Что от нас зависит – мы ребенку должны дать. Развить его хорошие черты, подтолкнуть к доброму, показать личный пример, а все остальное – промысел Божий. Потому что Бог оставляет свободу выбора даже ребенку. Я в него вложил истины, а что дальше он предпримет – в его собственных руках.
- Да вы, батюшка, фаталист?
- Я не фаталист, просто не все в наших силах. И я, увы, не знаю ответов на все вопросы. Воспитание детей – это как хождение по минному полю. Хотелось бы, чтоб все было «как в книжке», а не всегда получается... Знаю одно: чтобы ребенок тебе доверял, чтоб вы были друг другу интересны, надо с ним проживать его жизнь. А не так: на тебе игрушки, телевизор, иди, сам собой занимайся… Мы, взрослые, бываем слишком серьезны. Мы закрепощенные, у нас все время в голове проблемы, а ты просто побудь ребенком, подурачься вместе с ним, забудь, что у тебя уже борода, и тогда, может, найдешь с ним общий язык.
- Так как все же насчет телевизора? Ограничиваете детей?
- Ограничиваю. Но опять же, не силой отцовской власти, а объясняю, что попса, например, не дает ничего ни уму ни сердцу (у нас в доме ей вообще нет места, мы приучаем детей к хорошей музыке), что «Дом-2», например, будь он неладен, - это пошлость и бездуховность, что вот эта глупая передача – она для людей нравственно убогих, а вы же не такие? Знаете, прислушиваются к родительскому авторитету! В пост мы вообще телевизор смотрим только по выходным и далеко не все подряд. Читаем, устраиваем семейные просмотры хороших фильмов на DVD. «Оливера Твиста» недавно смотрели, детям понравилось.
- Отец Виктор, а как вы относитесь к оголтелому феминизму, на котором мир вроде помешался?
- Отрицательно. Нет ничего хорошего в том, что мы ставим женщину к станку и сажаем в офисы, где она становятся «бизнесвуменшей». Это, поверьте, не от хорошей жизни. Если б мужчина у нас мог достойно зарабатывать, то многие женщины с удовольствием посвятили себя главному своему предназначению - быть матерью, женой, хранительницей очага… И в этом нет ничего унизительного, это, наоборот, возвышает представительницу прекрасного пола.
- Ваша супруга - человек верующий?
- Да. Она любит меня, и сказала: куда ты, туда и я. Но, правда, к вере пришла не сразу. Когда только начинали вместе жить, относилась настороженно, не все понимала. Но я ей помог, был для нее первым толчком к Богу. Теперь она говорит: это мое.
- А священники с женами ссорятся?
- Перессорились давно, когда еще притирались друг к другу, когда я начинал свой путь к церкви. Еще когда не были мужем и женой, случались такие ситуации, когда ее женская верность и моя мужская выдержали тяжелое испытание, когда надо было выстаивать. Я месяца четыре провалялся со сломанными поясничными отростками и она меня выхаживала, как ребенка. Никого кроме Татьяны рядом не было, родители как раз уехали. Получилось, что за короткое время Господь нас так свел, что мы оба проявились, и поняли: чего нам искать еще кого-то? Мы уже в самую глубину души друг другу заглянули, о чем ссориться? Не о чем. Если и бывают разногласия, то какие-то мелкие, бытовые. Нам не скучно друг с другом. Я не понимаю, когда говорят: надо разъехаться на время, мы друг от друга устали. Зачем тогда жить вместе, если вы устаете друг от друга так, что аж отдыхать нужно?
Жена – мой лучший, если не сказать единственный друг. Иначе и быть не может. Я не понимаю, когда некоторые мужчины проводят грань: у меня есть жена и есть друзья. Это как понимать? Жена что, к числу друзей не относится? В Писании о супругах сказано: люди становятся одной плотью. Не только в телесном смысле, но и в духовном…
Беседовал Сергей БУРЛАКУ
Материал предоставлен героем статьи
Просмотров: 4773