Меня так назвал мальчик Артур. Ему 4 года, он живет в городе Красноярске. А приехал я к нему из другого города. Меня привезла к Артуру  тетя Женя из города Новосибирска. Она его крестная мама. Она приехала и сказала: «У каждого ребенка должен быть мишка!» Но Артур был такой малюсенький, а я плюшевый, лохматый, и мама Артура убрала меня на время в темный шкаф.  Про это темное время своей жизни я даже вспоминать не хочу…

А Артур любил прятаться в этом шкафу, когда играл в прятки с папой, мамой или дедушками, а позже с братиком Федей. Или играл внутри шкафа в автобус, проталкиваясь через толпу пальто и курток к кондуктору. Иногда он связывал рукава пальто в узлы, или просовывал в них руки и представлял, что это неведомые лабиринты. Я слышал его голос, следил за его игрой, а видел только мельком, когда дверь шкафа открывалась, чтобы впустить его внутрь, и закрывалась, когда выпускала в наполненную солнцем комнату.

Как-то раз я сидел в темном шкафу и слушал, как  мама с мальчиками начали игру в прятки. Двери шкафа были закрыты неплотно, и в шкаф проникал свет. Я попытался придвинуться, хотел увидеть в дверную щель, что происходит в комнате. Я кряхтел и пыхтел, и все приближался к краю полки, на которой сидел, чтобы лучше следить за мальчиками, мечущимися между разными секретными местами, где они прятались обычно. Вдруг дверь шкафа резко открылась, свет ослепил меня, я вздрогнул и…

…и упал! Упал прямо на голову Артура.
-Какой чудесный медведь! Мама, а чей это медведь? Это мой медведь, Федя, я его первым нашел!
-Нет, мой медведь, - начал хныкать сразу же маленький Федя.
Но прибежавшая на начинающуюся потасовку мама сразу все поделила поровну - через пять минут каждый из мальчиков сидел с его собственным мишкой. У Артура был я. У Феди был маленький полосатый мишка из города Санкт-Петербурга – его прислала посылкой бабушка Валя. У столичного мишки на шее был модный шарфик. Я же предпочитаю носить на шее галстук-бабочку.

-Как мы его назовем, Артур?
-Мишкой назовем.
-Ты человек по имени Артур, а он мишка по имени?..
-Сейчас подумаю…. Земной шар?
-Хм… а как ты ласково будешь его звать? Шарик? Так собак обычно зовут.
-Тогда… тогда… Только ты мне не подсказывай, я сейчас подумаю… ПАЗЛ! Я буду звать его пазл!

***
 С тех  мы никогда не расстаемся с Артуром! Мы вместе засыпаем:

А когда просыпаемся, смотрим вместе мультик:

Одеваемся:

и едем на маминой машине в садик.

В садике я помогаю Артуру рисовать, решать задачи по математике, смотрю, как Артур танцует. Вот только плавать с Артуром тренер Эдик не разрешил…

Вместе ужинаем:

Вместе играем в пиратов:

И даже в театр ходим вместе:

А сегодня Артур рассказал мне, что когда я вырасту, то превращусь во взрослого медведя, женюсь и стану папой:

Я самый счастливый медведь на свете!

Ольга САЕНКО

Теперь она лежит в пыльном шкафу какого-нибудь филолога или критика-пенсионера. Нынче времена лазерных дисков – удобно, надёжно, практично. Красота – не актуальна. Она не выгодна, а значит – не интересна. Вся соль в том, что красота требует долгой, подчас нудной, работы, требует напряжения внутренних сил, как для созидающего, так и для воспринимающего.

Но всё течёт, всё меняется. Зачем читать серьёзные книги, если есть сериалы? Вот и погружается усталый, вечно бегущий гомо сапиенс не в мир творческих энергий, а в мир собственных или общественных иллюзий. Вместо воздуха – аэрозоль. 

Иллюзия и красота – вещи несовместимые. И всё же иногда (хоть иногда!) стоит достать старую прыгающую пластинку, поставить на проигрыватель памяти и… задуматься… уловить мысль и чувство, вкраплённые в сцепления слов, в палитру красок, в гармонию звуков или в простое качание ветвей на ветру. Не нужно быть ни утончённым эстетом, ни глубокомысленным философом, ни гением-публицистом, чтобы уяснить непреходящую истину – красота спасительна. 

Нет, мы не будем сегодня заниматься толкованием фраз великого Достоевского. На это есть русское и мировое литературоведение. Давайте просто остановимся, отдышимся, оглядимся вокруг, поднимем взгляд вверх, всмотримся в чью-то благородную душу - и нам откроется чудо прекрасного. Да, окружающий нас мир не просто красив. Он прекрасен!

И за этим чудесным полотном угадывается рука Художника.

И думается: если так прекрасно творение, то каков же сам Творец.

И вспоминаются строчки благодарственного акафиста:

«Господи, как хорошо гостить у тебя:
благоухающий ветер,
горы, простертые в небо,
воды как беспредельные зеркала, отражающие золото лучей и лёгкость облаков.
Вся природа таинственно шепчется, вся полна ласки,
и птицы и звери носят печать Твоей любви.
Благословенна мать-земля с её скоротекущей красотой, пробуждающей тоску по вечной отчизне, где в нетленной красоте звучит: Аллилуйя!»

Но прекрасное не рождается само собой. Оно может возникнуть только из мысли творящего – из внутреннего во внешнее. Энергии человеческого духа воплощаются в словах, красках, звуках, чтобы пробудить ответные чувства удивления, благоговения, радости, светлой печали (можно долго-долго продолжать дальше) в душе читающего, смотрящего, слушающего. Созерцание природы побуждает нас восхищаться Сотворившим её. 
     
Есть известное выражение: «подобное познаётся подобным». Глубина человеческого сердца откроется только глубокому человеку, и любящий будет видеть всюду любовь, и  добрый всюду доброе, по известному выражению святого апостола Павла:
 «Для чистых всё чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть».

Очень часто нас удивляет не столько мир лежащий вокруг нас, сколько мир внутри нас – мир души. По замыслу Бога она должна пройти свой путь преображения и обрести нетленную красоту.  В этом цель и смысл жизни любого рождённого под солнцем. 

В Библии дан четкий прозрачный образ души – «невеста Небесного Жениха». В светлых одеждах добродетелей: смирения, терпения, мужества, доброты (список также можно долго продолжать) призвана она сиять в царских чертогах своей непорочностью, которая зиждится на вере и надежде. Венчает же всё любовь. Она же и есть истинное украшение человека. Когда-то апостол Павел воспел ей гимн: 

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится,
не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине;
все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».

А это значит, что красота будет вечно сиять небесным светом. 

Любовь побуждала святых принимать мученическую кончину, уходить в пустыни и монастыри, надевать вериги, ухаживать за прокаженными. Путь христианского совершенства – путь стяжания любви. Пятитомный монашеский сборник трудов по аскетике отцов-подвижников называется «Добротолюбие». Название – свободный перевод с греческого «филокалия», буквально «красотолюбие» или «любовь к красоте» (для сравнения «философия» – «любовь к мудрости» или «любомудрие»). 
     
Но сейчас у людей весьма странные понятия о любви и красоте. Мы теперь учимся «заниматься любовью» и постигать «прекрасное» через черный квадрат Малевича. Погоня за экстравагантностью превращает культуру в кусок пенопласта, бессмысленно болтающегося на воде жизни. Нет глубины. Есть иллюзорность с претензией на… 

Кропотливость труда сменила мобильность свободы творчества, свободы отношений. Два-три взмаха кистью, два-три аккорда, двадцать три постельных сцены и т.д., а потом «оставайтесь с нами после короткой (?) рекламы». И тогда задаёшь себе вопрос: «А где красота?» и «Хочет ли мир спасения?». 

Но в этом мире живут дети, которые тоже отучаются (или отлучаются) от красоты, и приучаются к бубуль-гуму сладко-розовому, приторно-телевизионному.  В этой работе челюстями
рассыпается детство, разменивается на мониторы и «сотики».

Греческий святитель Иоанн Златоуст (так названный за свои пламенные проповеди) поучал ещё в четвёртом веке: воспитывать ребёнка – это значит строить новый город. Представляете, не банальное – дерево, сын, дом,  а долгая, серьёзная стройка площадей, кварталов, улиц, если хотите, фонтанов. Это и есть Город Детства! И в нем обитает Красота! И этим всё сказано.

А ещё этот город вечный, потому что строит его человек-творец вместе с Творцом-Богом. К этому мы призваны. Но вот, решимся ли? Ответ за нами.

О. Виктор ТЕПЛИЦКИЙ

Когда-то Иосиф Бродский  написал:

Песни счастливой зимы
на память себе возьми.
То, что спрятано в них,
не отыщешь в иных.

И всё же спросим: «А что спрятано, где искать, и что это за песни такие?» Ответ найти легко, надо только… ДОЖДАТЬСЯ СНЕГОПАДА.

Настоящего, по-царски спокойного, неспешно одевающего серый, озябший город в белые пышные шубы. И ещё одно необходимое условие – покинув подъезд вашего дома или офиса, учреждения, идите медленно, как бы в такт летающих снежинок, и самое главное – идите без всякой цели. Только тогда, в тишине падающих с неба хлопьев, можно ясно услышать эти самые «песни счастливой зимы» и распознать скрытое в них нечто.

Рискните как-нибудь пойти с работы морозным декабрьским вечером. Именно пойти – не побежать к автобусной остановке, чтобы потом  трястись среди усталых и с пол-оборота заводящихся сограждан; не рвануть к замёршему автомобилю, чтобы тут же застрять в нескончаемой пробке, а просто – пройтись. По заснеженным, украшенным гирляндами веселых лампочек, улицам накануне Нового года и грядущего Рождества. Только не забудьте отключить мобильный телефон. 

«Для чего?» – спросит уж слишком загруженный предприниматель или служащая государственной конторы с переполненными, рвущимися пакетами в обеих руках. А в самом деле – для чего? Романтика – пустая, невыгодная затея. Какой смысл в таких прогулках?

Так вот, смысла, действительно, нет. Нет для тех, кто привык всё просчитывать и тщательно продумывать, взвешивать и моделировать, распределять и конструировать, тех, кого цифры лишили чуткого слуха – слуха сердца. Таким неведомо, да уже и не нужно еле уловимое пение снегопада.

Но если вдруг оцепеневшая душа встрепенется и ей хватит смелости и решимости сбросить чересчур тесный халат обыденности и забыть о существовании времени (ну хоть на несколько минут), то непременным следствием такого нерационального поступка будет прорыв в детство.

Строятся новые дома, возводятся бетонно-пластиковые исполины, преображаются улицы, меняются вывески и мода, но неизменен снегопад. Он вечно в нашей памяти – сыплет и сыплет белую крупу. И снова бредёшь в нём из садика в кроличьей шапке мимо разрисованных мягкими красками витрин, на которых забавные зверушки радуются настоящему, дремучему Деду Морозу с добрыми и весёлыми глазами, вот-вот подмигнёт. И кажется, что и Дед, и Снегурка, и все белки и зайцы на витринах – живые. Как жива ёлка, пахнущая лесом, перекрученная бичевой, въезжающая к нам во двор на санках. И снова – хлопья за окном, а в комнате – апельсины с маленькой ромбовидной наклейкой, салаты в чашках из толстого стекла, «Ирония судьбы» по телеку, сутолока взрослых на кухне и…ожидание. Чего-то нового, праздничного, волшебного.

В негромком тиканье часов так отчётливо слышится новогодняя мелодия надежды – тик-так, тик-так. Так всегда – в начале надежда,  а потом, когда придет праздник, и по праву займёт своё место в доме, чтобы тут же его покинуть – становится грустно.

Но праздник уходит в снегопад, оставляя ожидание, а в шевелящейся мягкой стене снега теперь можно услышать незамысловатые зимние песни детства. В них – всё самое лучшее, самые сокровенные мечты, самые светлые тона и чистые звуки.

Если всё-таки вы решитесь, завершив казённый день, выйти на улицу без всякой цели, если ваше сердце откликнется на струящуюся сверху заснеженную музыку, верьте – случится самое обыкновенное чудо – вы превратитесь (быть может, всего на несколько минут) в ребёнка. Вы вдруг забудете, что вас зовут по отчеству; что занимаете солидную, или не очень, должность; что имеете большой, тире маленький, автомобиль; занимаете служебное положение; играете социальную роль и т.п. и т.п. и т.п.

Декабрьский ветер выметет этот сор из перегруженной головы, и вы удивитесь, что ещё в состоянии удивляться, радоваться простым вещам и верить сказкам. Вам откроется, что мир велик и необъятен, что добро обязательно победит, а любовь прекрасна и неизменна. И такими странными, неповоротливыми и приземистыми покажутся строгие дядя и тёти, вечно копошащиеся в своих проблемах.

А когда вы придёте домой, берите вашего озорника и устройте с ним снежковое побоище или бобслей на картонках. Пусть звучит ещё одна новая задорная песня! И окажется, что снегопад - это средство перемещения во времени, бесшумная дверь в детство, напоминающая гардеробный шкаф Льюиса, уводящий в сказочную Нарнию.

Может, после этих строк кто-то строгий ухмыльнется и скажет: «Всё. Дописался, фантазёр». Скорее всего, так и будет. Что ж - жаль. Тайна жизни не коснулась этой отцифрованной души.

Чудо всегда рядом. Оно незримо и неуловимо, но его присутствие чувствуют люди с детскими сердцами независимо от возраста, пола и положения, люди, которых еще не изъязвила житейская хлябь.  Остановись, человек! Вслушайся в зимний скрип под ногами или затепли лампадку, зажги свечу в час, когда дома погружаются в темень, пронзённую снегом, помолчи при этом живом пламени, и тебе откроется нечто. Но это совсем другая история – только твоя.

Снегопад – это не просто явление природы, зашифрованное сводками метеорологов, это живая вода небес, оживляющая застывшие статуи, в которые превратились выхолощенные суетой души. Это таинственная музыка, прорвавшаяся из вечности в наш житейский мирок. Это дар чистоты всем тем, кто хочет как можно дольше оставаться ребёнком. Это… Лучше дадим слово поэту, с чьих строчек мы начали сегодня путь к своему сердцу:

Здесь от снега чисты,
воздух секут кусты,
где дрожит средь ветвей
радость жизни твоей.

О. Виктор ТЕПЛИЦКИЙ

Некоторые фото Павла Костылюка.

На улице уже темнело. Одна за другой открывали глаза звезды. Снежная туча уходила, оставляя последние снежинки, которые бесшумно ложились на уже засыпанный мягкими прохладными хлопьями город. Разноцветные отблески бегали по мостовой. Загадочные крыши старинных домов смотрели туда, где фиолетово-голубое небо напоминало о том, что сейчас именно вечер, а не ночь, и не в коем случае не утро. Это очень важно! Ведь утром будет уже новый, совсем, совсем новый год. Но это будет утром, а сейчас все живое и неживое готовилось к ночному волшебству. 

Ети шел по своим делам и думал о сказках, он же был сказочным существом. Его цветной мех переливался и слегка сверкал. Волшебная шляпа затемняла мордочку, и только черный влажный носик пимпочкой и веселые мудрые глазки блестели в тени волшебной шляпы. Аккуратные башмачки не оставляли следов на снегу, чтобы не повредить ночной красоты. Ети как будто летел по воздуху, помахивая тросточкой и напевая что-то приятное. Он предвкушал зеленый запах елки и желтый запах мандаринов. Без этих запахов новогодняя сказка не случится. Именно за запахи новогодней сказки отвечал Ети в Собрании Новогодних волшебников. Он точно знал, как пахнут подарки, хлопушки, курица с картошкой, шампанское, лимонад, горящие свечи, гирлянды, елки, мандарины, бутерброды и другие новогодние вещи.

Ети был очень ответственным зверьком, поэтому он уже давно сделал все необходимое. Теперь ему оставалось только ждать и время от времени проверять, все ли в порядке. Все было хорошо. Ети поднял голову, чтобы вдохнуть свежего морозного воздуха и вдруг в теплом оранжевом свете окна на втором этаже он увидел грустную прегрустную девочку. Она смотрела на маленькую искусственную елку, которая расположилась на подоконнике. Ети сразу понял, в чем дело: ну конечно, ведь от искусственных елок никогда не пахнет новым годом. От них пахнет заводом, магазином, краской и пластмассой. Вот девочка и грустит. Это непорядок. Если хоть одному человечку на земле в этот вечер будет грустно, а Ети сможет это исправить, он обязательно сделает все, что в его силах. Уж так его воспитали.

Итак, нужно было что-то делать, а для начала разузнать точно, что случилось. Ети незаметно, ведь он же волшебный, переместился в квартиру и спрятался за огромными часами с маятником. Комната была большая, богатая. Казалось, что здесь живет очень взрослый и солидный человек, который страсть как любит дорогие вещи. Но это было не так. Ети заметил, что на шикарной кровати лежал плюшевый мишка, рядом на полу стояли маленькие тапочки, а у окна, вместо взрослого богача, стояла простая девочка и, что самое ужасное, роняла прозрачные, блестящие слезы на подоконник. Она, вместе с Ети, конечно, слышала, как где-то за дверью звучал раздраженный женский голос:

- Нет, все равно я не могу позволить тебе купить настоящую елку. Разве ты не понимаешь, что с нее осыпаются иголки, а как же наш новый ковер, он испортится. Вот я понимаю, искусственная елка. Собрал. Разобрал. Чисто и модно. Все купили себе искусственные елки и довольны. А мы что?!

- Но, дорогая, ненастоящая елка -- она не пахнет!

- Все! Ничего не желаю слышать! Мне еще надо привести себя в порядок.

- Милая, а как же Элеонора? Она очень расстроилась. Она даже, наверное, плачет.

- Ну сил моих больше нет! Все магазины уже закрыты. Если тебе приспичило, ищи эту елку, где хочешь. Только чтобы без мусора на ковре, и в одиннадцать придут гости. Я не желаю объяснять им твое отсутствие, - и женщина, по-видимому, пошла приводить себя в порядок, а вот что стал делать ее муж, пока что было неясно.

И вот позолоченная ручка двери повернулась, дверь открылась, и в комнату вошел довольно высокий мужчина, Эллин папа. Задумчивый человек. Он редко смотрел прямо в глаза, но если встречался с вами взглядом, то казалось, что его большие карие глаза видят и понимают все-все.

 Элеонора вытерла слезы и повернулась к нему.

- Пап, значит, елки не будет?

- Будет Эля, будет.

- Но мама сказала, что магазины уже закрыты.

- Я что-нибудь придумаю. Не плачь.

Мужчина погладил девочку по голове и пошел к выходу.

- Папа, ты куда?

- За елкой, Эля.

- Можно с тобой?

- ?..

- Папочка, мне будет скучно тут одной.

- Ну ладно, только тихо, чтобы мама не услышала.

И они на цыпочках стали пробираться к двери.

- А куда мы пойдем? - шепотом спросила Эля.

- Я еще и сам не знаю.

И они вышли из комнаты: большой добрый папа и маленькая мечтательная девочка. А Ети ненадолго остался один в комнате. Ети слышал и видел все. Он уже давно думал, как бы им помочь, а так как он думал об этом давно, он уже знал, что делать. Пока Эля с папой одевались, Ети поподробнее изучал комнату.

Всё, к сожалению, оказалось именно так, как он и думал: от тяжелой и явно дорогой мебели пахло строгостью, чистотой и древесным лаком. Строгостью вообще пахло почти от всего в этой квартире. А вот от плюшевого мишки на кровати пахло заботой и еще тайнами и мечтами маленькой девочки, о которых знал, пожалуй, только этот мишка и отчасти тот, кто его подарил. От огромного окна пахло свежестью и Элей. Вероятно, окно было любимым местом девочки, особенно в Новый год, когда можно на минуту остановиться, открыть форточку и немножечко постоять, втягивая носом запахи мокрого снега, хлопушек и приближающегося праздника. Стоять и ни о чем не думать. Ети и сам всегда это очень любил.

Но принюхиваться больше не было времени. Эля и папа уже выходили из дома. На улице чувствовалось приближение сказки. Сверкал снег, улыбались сквозь облака звезды, наплывала и растворялась в воздухе новогодняя ночь.

Ети вел двух хороших людей, маленького и большого, за собой, неслышно звал и манил их. А они шли. Шли потому, что им хотелось идти, их там ждали. 

Иногда мимо пробегали люди с сумками, в которых притаились подарки или что-нибудь вкусненькое. Люди торопились кто домой, кто в гости. Им было весело. Их тоже где-то ждали. На витринах магазинов, за чистыми стеклами мигали цветные шары гирлянд.

Но вот магазинов и простых домов становилось все меньше и меньше. Город кончился так же загадочно, как начался лес.
Эля и папа все шли и шли, взявшись за руки. Они не боялись ничего: ни высоченных, заслоняющих небо сосен, ни темных коридоров ночного леса.

- Ну вот, кажется, мы пришли, - сказал папа, и они остановились на поляне, в центре которой росла маленькая, скромная и очень симпатичная елочка.

- Мы срубим ее, пап?

- Наверное, да…

- А мне ее жалко. Ей, наверное, очень хорошо здесь.

- Думаю, да. Мне тоже что-то не хочется ее рубить. Да и нечем. Что нам теперь делать? Ты ведь так хотела живую новогоднюю елку.

- А давай просто посмотрим на нее и пойдем домой.

И что бы вы думали? В этот момент вся поляна засияла, все закружилось, заискрилось голубым и серебряным. Елка стала расти, расти, расти, пока не уперлась макушкой в звездное небо. На ее ветвях побежали огни, появились игрушки, конфеты, шары! Казалось, что все это живое и вот-вот пустится вскачь!

- Ух, ты! Что это?!

- Это новогодняя елка Собрания Добрых Волшебников.

- Ой! А вы кто?

- Меня зовут Ети. Я главный волшебник по новогодним запахам, - отрекомендовался Ети. - И ровно в двенадцать часов сюда придут все добрые волшебники из всех-всех сказок, из веселых и грустных, мудрых и совсем простых, придуманных и еще не придуманных. Они придут сюда, чтобы встретиться и вместе отметить Новый год.  А теперь о главном, о том, зачем я привел вас сюда. Вам нужна была елочка. Я это знаю. А еще я знаю, что вы пожалели обычную елочку, и сейчас я подарю вам необычную.

С этими словами Ети отломил от огромной ели маленькую веточку и протянул ее в своей мохнатой лапке Эле.

- Держи, я дарю ее тебе, твоему папе и твоей маме. Когда вы придете домой, из этой веточки вырастет красивая елка, с которой, кстати, не будут сыпаться иголки и после рождества она самоуничтожится. Идите, вас ждет мама. Она уже скучает и волнуется. Идите. С Новым годом!

Эля с папой от удивления только и смогли сказать: "Спасибо большое!"

Домой они попали неожиданно быстро и сразу в Элину комнату, где веточка мгновенно  выскользнула из рук и выросла в аккуратную елочку с игрушками, гирляндами, запахом леса и с тремя подарками под ней. Эля с папой не успели прийти в себя от этого волшебства, как в комнату вошла явно взволнованная мама и три ее подруги.

- Это Элина комната. Здесь… - она не смогла договорить и так и осталась стоять с открытым ртом.

Эля подошла и крепко обняла маму за пояс, а три женщины уже наперебой восхищались живой елкой.

Мама опомнилась, немного помолчала в растерянности, присела на колени и тихо сказала Эле на ухо:

- А знаешь, когда вы ушли, я долго думала, я ведь в детстве тоже мечтала о живой елке, только мне не разрешали. А вот стала взрослой и все забыла. Вот так. Ты не сердишься на меня?

- Нет, мам, - прошептала Эля, - ты только не плачь, тебе же нельзя плакать. Ты у нас с папой самая лучшая!